Международное право — Теоретические материалы

Тематический план самостоятельной работы студентов 

 

1.  Понятие и особенности международного права.

2.  История международного права.

3.  Международное и внутригосударственное право.

4.  Источники международного публичного права.

5.  Субъекты международного публичного права.

6.  Признание государств и вопросы правопреемства.

7.  Институт мирного разрешения международных споров.

8.  Международно-правовая ответственность.

9.  Право международных договоров.

10. Право внешних сношений.

11. Право международных организаций.

12. Международное право прав человека.

13. Гражданство и международное право.

14. Международное уголовное право.

15. Право международной безопасности.

16. Международное гуманитарное право.

17. Территория в международном праве.

18. Международное морское право.

19. Международное воздушное право.

20. Международное космическое право.

21. Международное экологическое право.

22. Международное экономическое право.

Задача настоящего исследования обозначена в его наименовании. Она состоит в том, чтобы установить и описать основные направления, по которым осуществляется развитие современного международного права, и попытаться определить образ будущего международного права.

Объектом исследования является международное право, т.е. нормы и концепции, направленные на регулирование международных общественных отношений. В работе отсутствуют развернутые мнения по проблемам международной политики, не имеющим правового аспекта, которые могут служить объектом внимания политолога или социального философа, но не правоведа.

Методологической основой исследования является идея о том, что основные контуры международного права в будущем предопределены его современным состоянием, в этой связи в исследовании сделана попытка установить и описать основные факторы, влияющие на развитие международного права, и измерить силу этих факторов. Такой подход позволяет избежать ошибок, которые могут быть сделаны при попытке угадывания неизвестных величин. Вместе с тем, он позволяет рассмотреть развитие того или иного феномена только в определенном, уже заданном направлении, что в свою очередь чревато ошибками, поскольку в будущем вполне могут появиться новые факторы или новые сочетания старых факторов, учесть которые сегодня невозможно. В этой связи причинно-следственные связи между настоящим и будущем, зафиксированные в настоящей работе, являются наиболее вероятностными, но не необходимыми связями, а прогнозы не являются пророчествами.

 

Глава 1. Общие закономерности развития международного права

 

1) В последнее время в доктрине преобладает социологический подход к формированию понятия международного права, предполагающий выделение «международного сообщества» в качестве особой социальной реальности, отношения в рамках которой и призвано регулировать международное право.  «Международное право определяется как право применимое в международном сообществе…. Такое определение предполагает существование международного сообщества отличного от национального сообщества… Такое определение подтверждает существование необходимой социологической связи между правом и обществом. Каждое общество нуждается в праве, и каждое право представляет собой социальный продукт», - отмечают П. Дайе и А. Пеле.[1]

Основными субъектами международного сообщества являются государства. Государства создают нормы международного права, реализуют их, и в случае возникновения спора создают механизмы для их урегулирования, либо дают согласие на использование этих механизмов. Такая «монополия» имеет некоторые негативные последствия. Будучи суверенными образованиями, государства часто отказываются связывать себя жесткими обязательствами, блокируют процедуры разрешения споров либо используют неправовые формы их урегулирования, не учитывают мнение негосударственных акторов при формировании норм международного права и др.

Основными векторами развития любого сообщества являются централизация и децентрализация. Международное сообщество сегодня развивается в направлении большей централизации. Интеграционные процессы происходят при поддержке одних государств и при противодействии других, однако, взаимозависимость отдельных элементов человеческого сообщества и наличие проблем, в отношении которых возможно только глобальное решение, делают их неотвратимыми. Развитие интеграционных процессов с необходимостью предполагает передачу части компетенции государств наднациональным образованиям.

Может показаться, что логическим итогом этих процессов будет замещение национальных государств, действующих на международной арене, мировым государством. Данный итог возможен только в условиях полной унификации основных, в том числе и политических ценностей, а также в условиях умаления идеи национального государства. Оба этих явления наблюдаются в настоящее время, однако говорить о том, что в ближайшей перспективе национальным системам ценностей или государственным формам организации общества угрожает серьезный кризис и распад, было бы преждевременно. Модель национального государства сохраняет свою актуальность и имеет перспективы и ресурсы для дальнейшего развития. Многие проблемы, которые могут быть решены при помощи интеграции, в равной степени могут быть решены посредством совершенствования государства. Кроме того, сама политическая интеграция не является однозначно признаваемой всеми государствами и народами ценностью. Некоторые нации воспринимают ее как вмешательство в свои внутренние дела; сомнительно, что наиболее развитые формы интеграции в ближайшее время могут выйти за пределы европейского континента. Наконец, методы управления и способы связи в настоящее время не являются настолько развитыми, чтобы обеспечить ежедневное управление шестью миллиардами населения Земли.

Скорее всего, в будущем развитие имеющихся тенденций приведет к утверждению трехуровневой структуры международного правопорядка, включающей в себя в качестве элементов национальные государства, региональные интеграционные объединения, и, наконец, универсальные структуры. Взаимодействие будет иметь место как между элементами одного уровня, так и между элементами, относящимися к разным уровням.

В целом данная структура может быть сравнима со структурой сложного конфедеративного образования, где в компетенции универсальных органов будут находиться вопросы безопасности и вопросы, связанные с урегулированием конфликтов; в компетенции региональных структур – преимущественно вопросы экономики,  а в компетенции национальных государств – все остальные вопросы. При этом многие вопросы будут относится к общей компетенции, т.е. к компетенции элементов всех трех уровней (например, вопросы прав человека).

Преодоление «эгоизма» государств возможно не только в рамках процесса централизации. Оно может быть осуществлено путем вовлечения в процесс принятия решений иных субъектов, в частности – неправительственных организаций, муниципалитетов, компаний и пр. Их участие проявилось и уже оправдало себя в  таких сферах, как право окружающей среды, право прав человека, международное гуманитарное право и др. Вполне ожидаемым является усиление этой тенденции, т.е. все большее вовлечение негосударственных акторов в процесс международного правотворчества и правоприменения, а также создание все новых и новых международных институтов, доступ в которые будет открыт для этих акторов.

2) Международное право является неразвитой системой права. Это проявляется в отсутствии (или незначительном присутствии) наднациональных институтов, неразработанности института международной ответственности, нечеткости ряда норм международного права, той важной роли, которую играет международный обычай, наличии большого количества пробелов.

 

 

---

[1] Droit international public. Daillier P. et Pellet A. Paris, 1999. P. 35.

[2] Пашуканис Е. Очерки по международному праву. М., 1935. С. 20.

[3] Цит. по: Тузмухамедов Р.А. От права государств к праву народов //  Московский журнал международного права. 1994. № 4. C.140.

Глава 2. Ценности международного сообщества

 

Каждому новому поколению свойственно провозглашать начало новой эры, однако применительно к международному праву новая эра началась в 1945 г. Опыт второй мировой войны послужил основой для выработки новых ценностей международного правопорядка, определивших направление развития международного права в XX в.[1]

Наиболее важными ценностями международного правопорядка являются международная безопасность и безопасность человеческой личности. Под международной безопасностью следует понимать состояние защищенности отдельных государств и их сообществ от угрозы со стороны других государств и их сообществ. Под безопасностью человеческой личности следует понимать состояние ее защищенности от всех угроз, которые могут исходить как от других индивидов, так и от любого государства, в том числе и отечественного.

Данные базовые ценности определяли взаимодействие государств еще в эпоху Г. Гроция, о них упоминали многие авторы. Как отмечает А. Фердросс, уже в своих истоках идея международного права выступает как «идея мирного порядка, которая запрещает насилие человека над человеком и разрешает насилие лишь как реакцию общества на правонарушение».[2] После второй мировой войны, однако, понимание этих ценностей изменилось. Ранее воспринимаемые как объект индивидуального интереса, они стали рассматриваться как объект коллективного интереса, как залог безопасности международного сообщества в целом. В этом своем качестве они стали защищаться при помощи коллективных усилий и механизмов. Кроме того, данные ценности приобрели трансцендентный характер, - они получили выражение и развитие практически во всех сферах международного сотрудничества и отраслях международного права.

В этой связи новый этап в развитии международного права, начатый в 1945 г., характеризуется не новизной самих идей, а новизной форм их воплощения в правовую реальность.

Во-первых, произошла позитивизация данных ценностей, т.е. из области морали и политики они были перенесены в область права. Важнейшим документом, отразившим их, стал Устав ООН. В преамбуле этого документа упоминается о решимости народов Объединенных Наций «избавить грядущие поколения от бедствий войны», «вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равноправие мужчин и женщин и в равенство прав больших и малых наций» и «объединить наши силы для поддержания международного мира и безопасности». Правовое выражение получили не только базовые для международного сообщества ценности, связанные с идеей безопасности; его получили также такие ценности как права человека, окружающая среда, самоопределение наций, свобода международной торговли и др. В результате предмет международного права расширился, причем очевидно, что становление международно-правовой аксиологии не закончено.

Во-вторых, было осознано и сформировано совершенно новое соотношение базовых ценностей с другими, традиционными ценностями международного правопорядка, которые находятся в оппозиции к ним, либо при определенных условиях могут оказаться в такой оппозиции, в частности, -  с государственным суверенитетом и другими «неотъемлемыми естественными правами» государства. Это соотношение характеризуется преобладанием базовых ценностей. Результатом стало заключение глобального общественного договора, ограничившего права отдельных государств, но зато создавшего гарантии безопасности для каждого из них. Данный договор во многом аналогичен тем общественным договорам, на основе которых было учреждено государство, и о которых писали Т. Гоббс и Ж.Ж. Руссо.

---

[1] Под термином «ценности» в настоящей главе понимаются общие идеи, определяющие международное правосознание, международное правотворчество и реализующиеся в международных отношениях. Вместо этого термина можно было бы использовать термин «принципы», однако этот термин уже имеет два устоявшихся в международном праве значения (принципы права цивилизованных наций, общие принципы международного права), не используемые в данном случае.

[2] Фердросс А. Международное право. М., 1959. С. 35.

Глава 3. Jus cogens как фундамент международного правопорядка

 

Важнейшим элементом современного международного права является концепция императивных норм (норм jus cogens). В своих основных чертах данная концепция была сформулирована во второй половине XX в., очевидно, что она окажет серьезное влияние на развитие международного права в будущем.

Наличие норм, от которых государства не вправе отступать по соглашению, признавалось доктриной международного права и раньше.[1] Так, Блюнчли считал недействительными такие трактаты, «которые своим содержанием нарушают общепризнанные права человечества или положительные постановления международного права».[2] По мнению А.В. Гефтера, невозможным считается всякое соглашение, «противное нравственному мировому порядку и, в особенности, назначению государств содействовать развитию человеческой свободы».[3] Ф.Ф. Мартенс высказывал следующие соображения: «Обязательства, неисполнимые физически, и безнравственные, не имеют юридической силы. Разумно можно желать только возможного фактически; должно – только возможного нравственно. Если многие трактаты в действительности явно нарушали эти условия, в особенности обязывая к действиям безнравственным, то это не доказывает, чтобы они были возможны и допустимы с юридической точки зрения».[4] Признание ценности неких базовых начал, тем не менее, не оказывало существенного влияния на международные отношения.

Перенос концепции jus cogens из области теории в область позитивного права был осуществлен при помощи статьи 53 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., закрепившей следующие положения: «Договор является ничтожным, если в момент заключения он противоречит императивной норме общего международного права. Поскольку это касается настоящей Конвенции, императивная норма общего международного права является нормой, которая принимается и признается международным сообществом государств в целом как норма, отклонение от которой недопустимо и которая может быть изменена только последующей нормой общего международного права, носящей такой же характер».

Определение норм jus cogens, содержащееся в ст. 53, является тавтологическим: в качестве существенного признака нормы jus cogens выделяется ее императивность; одновременно не указаны причины, по которым та или иная норма признается в качестве нормы jus cogens. Э.Х. де Аречага справедливо отмечает: «Такое определение не выражает самой сущности принципов jus cogens, так как оно основано на юридических последствиях императивной нормы, а не на ее внутренней природе. Дело не в том, что определенные нормы являются императивными, поскольку отклонение от них недопустимо; скорее недопустимо именно отклонение от определенных норм, поскольку они имеют характер принципов jus cogens».[5] Очевидно, что особая природа норм jus cogens предопределена важностью закрепляемых ими ценностей, в защите которых заинтересовано международное сообщество в целом и каждое отдельно взятое государство. Очевидно и то, что данные нормы имеют прямое отношение к фундаментальным ценностям, связанным с безопасностью государства и безопасностью личности, о которых шла речь во второй главе настоящего исследования.

 

---

[1] Обзор точек зрения см.: Тункин Г.И. Теория международного права. М., 1970. С. 168-183.

[2] Блюнчли. Современное международное право цивилизованных государств, изложенное в виде кодекса. М., 1876. С. 254.

[3] Гефтер А.В. Европейское международное право. СПб, 1880. С. 168.

[4] Мартенс Ф.Ф. Современное международное право цивилизованных народов. В 2-х т. М., 1996. Т. 1. С. 276.

[5] Аречага Э.Х. де. Современное международное право. М., 1983. С. 102.

Глава 4. Круг субъектов международного права

 

При определении субъекта международного права представляется возможным исходить из следующих посылок. Во-первых, субъект международного права должен представлять собой автономную единицу, способную формулировать и выражать самостоятельную волю в рамках международного правопорядка. Во-вторых, субъект международного права должен являться адресатом норм международного права, обладающих в его отношении возможностями прямого действия (т.е. действия, не опосредованного институтами внутригосударственного правопорядка). Соответственно, под международной правосубъектностью следует понимать способность лица или образования приобретать права и обязанности непосредственно на основании норм международного права, т.е. его способность быть участником международных правоотношений.

Данный подход к определению субъекта международного права и международной правосубъектности прочно укоренился в доктрине. Так, Д. Анцилотти отмечал: «Нормы права в предположении определенных фактов налагают обязанности и сообщают права; единицы (enti), которых нормы наделяют такими обязанностями и правами, - другими словами, дестинаторы норм, являющиеся, кроме того, членами того общества, по отношению к которому правопорядок является надстройкой (soprastruttura), называются юридическими субъектами или лицами».[1] По мнению А. Фердросса, «субъектами международного права являются лица, поведение которых регулируется непосредственно международным правопорядком».[2] По мнению С.В. Черниченко, международная правосубъектность «означает одновременно и подчиняемость непосредственному воздействию международного права, и обладание международными правами и обязанностями, и способность участвовать в международных правоотношениях».[3]

Распространение действия норм международного права в отношении определенных лиц является следствием признания их интересов важными для международного правопорядка. Такое распространение осуществляется теми, кто создает международное право, т.е. преимущественно государствами. Соответственно международная правосубъектность является следствием особого отношения, а не неким имманентно присутствующим свойством.

Иногда в качестве обязательного атрибута международной правосубъектности рассматривают нормотворческую способность, т.е. способность создавать международные обязательства. Этим качеством обладают государства, международные межправительственные организации, государственно-подобные образования и нации, борющиеся за самоопределение, - соответственно только они рассматриваются как субъекты международного права. Данный подход отражает согласительную природу норм международного права: на основе, в общем, верного тезиса о том, что нормы международного права создаются главным образом в результате соглашений, делается вывод о том, что субъектами международного права являются только стороны соответствующих соглашений.

Однако соглашение не обязательно адресовано его сторонам. Во-первых, соглашение может учреждать нового субъекта права, который не является его стороной, но является его адресатом. Данный субъект права может не обладать нормотворческой способностью, но при этом иметь возможность участия и реально участвовать в отношениях, не связанных с нормотворчеством. Так, государства своим соглашением могут создать международную организацию. Международные организации, как правило, наделяются нормотворческой способностью, однако, такое наделение не является необходимым и обязательным. Многие из них могут успешно реализовывать свои функции и в отсутствие данной способности. Кроме того, нормотворческая деятельность международной организации зачастую имеет вспомогательное значение и ограничивается заключением соглашений о размещении штаб-квартиры или представительств. Во-вторых, в некоторых случаях соглашение может создавать права и обязанности для субъектов, не являющихся его сторонами. Международный договор  не может создавать прав и обязанностей для третьих государств без их на то согласия, однако он вполне может порождать такие последствия для иных субъектов, например, для индивидов или организаций. В этом случае данные лица приобретают статус субъектов международного права. Конечно, норм международного права, обладающих прямым действием в отношении лиц, не участвующих в их создании, не так много, однако они имеются. Кроме того, существует устойчивая тенденция к увеличению их числа.

Можно также отметить, что в современном международном праве существуют обязательства, действующие в отношении государства независимо от его согласия, например, обязательства, создаваемые нормами jus cogens, или обязательства, создаваемые резолюциями Совета Безопасности ООН. Государство, выполняющее данные обязательства, реализует свою международную правосубъектность, при том что его нормотворческая способость остается нереализованной.

Таким образом, в международном правопорядке, также как и во внутригосударственном правопорядке, могут присутствовать субъекты, не способные создавать нормы права, но при этом способные участвовать в их реализации. От субъекта права не требуется обладание всей полнотой прав и обязанностей на каждом этапе механизма правового регулирования.

В Консультативном заключении о возмещении убытков, возникших на службе ООН, от 11 апреля 1949 г. Международный суд ООН отметил: «В любой правовой системе субъекты права не обязательно являются идентичными по своему характеру или объему своих прав; их характер зависит от потребностей сообщества. Развитие международного права в течение его истории было определено потребностями международной жизни; прогрессивное расширение коллективной деятельности государств уже вызвало появление примеров деятельности, осуществляемой в международном плане некоторыми образованиями, не являющимися государствами».

 

---

[1] Анцилотти Д. Курс международного права. М., 1961. С.123-124.

[2] Фердросс А. Международное право. М., 1959. С. 113.

[3] Международное право / Под ред.  А.А. Ковалева, С.В. Черниченко. М., 2007. С. 150.

 

Глава 5. Применение силы в международных отношениях

 

Сила является мощным средством воздействия в любом человеческом сообществе, в том числе и в межгосударственном. В этой связи любая правовая система регулирует применение силы с тем, чтобы оно соответствовало принципам, на основе которых создано и функционирует сообщество.

Применение силы в международных отношениях имеет ряд особенностей. Во-первых, оно позволяет не учитывать волю другого субъекта международного права, в результате чего взаимодействие субъектов международного права перестает осуществляться на согласительной, горизонтальной основе и приобретает властный, вертикальный характер. Во-вторых, оно, как правило, осуществляется государствами против государств. Государства обладают мощными человеческими и производственными ресурсами, воздействовать на одно из них при помощи отдельных акций невозможно или весьма затруднительно. В этой связи применение силы в международных отношениях чаще всего носит масштабный и интенсивный характер и связано с использованием всех или многих ресурсов, имеющихся в распоряжении у государств. В-третьих, в силу своей масштабности и интенсивности, оно затрагивает широкие массы людей, многие из которых становятся невольными жертвами государственной политики. В этой связи любое применение силы, даже осуществляемое в соответствии с Уставом ООН, представляет собой зло. Вместе с тем с позиций международно-правовых ценностей данное зло не является абсолютным. В тех случаях, когда требуется защитить  фундаментальные интересы международного сообщества или отдельных государств, применение силы рассматривается как вынужденная необходимость и допускается.

Принимая решение применить силу, государства часто руководствуются сугубо политическими мотивами. Тем не менее, они, как правило, стараются найти правовые основания для своих действий с тем, чтобы избежать отрицательной реакции со стороны других государств. В этой связи действительные мотивы приобретают характер «скрытой повестки дня». Следует также отметить, что политические мотивы могут искажать действительный смысл норм международного права, либо способствовать созданию доктрин, находящихся в противоречии с основными принципами международного права, или, во всяком случае, с этическими ценностями, лежащими в их основе. В той или иной степени преобладание политики над правом проявляется в концепциях ядерного сдерживания, превентивной самообороны, гуманитарной интервенции и др.

Правовое регулирование применения силы затруднено. Императивный элемент права международной безопасности может быть неэффективен, когда в конфликт вовлечены сверхдержавы или большие группы государств. Правовые соображения в конфликтах такого рода часто отходят на второй план, ограничиваясь ролью  воздействия на общественное мнение. Кроме того, в данной области, как ни в какой другой, умаляется значение принципа равенства, лежащего в основе международного права. Государства обладают разным объемом ресурсов, которые могут быть использованы при применении силы, и, как следствие, по-разному относятся к вопросам, связанным с таким применением. Нормы права международной безопасности в ряде случаев неточны либо подвержены различным толкованиям, искажающим их смысл. Данная ситуация, однако, не должна приводить к выводу о невозможности или нежелательности правового регулирования применения силы: недостатки права не должны служить основанием для отрицания его ценности, а неэффективность права в одних ситуациях не означает его неэффективности во всех других ситуациях. Наличие запретов на применение силы в современном международном праве и наличие определенных гарантий соблюдения этих запретов является данностью, которую невозможно отрицать.

Четкие рамки применения силы могут быть успешно установлены в централизованном международном сообществе, т.е. в таком сообществе, в котором имеются надгосударственные институты, наделенные правом осуществлять квалификацию и принимать решения о применении силы. Международное право вынуждено идти по тому пути, который некогда прошло внутригосударственное право, - по пути, ведущему от права частной войны к монополии центральной власти на осуществление принуждения.

Половина этого пути уже пройдена: Совет Безопасности может определять наличие угрозы международному миру и принимать решения о применении силы. Однако, основным субъектом, в распоряжении которого имеются ресурсы, позволяющие осуществить принуждение, по-прежнему остается государство. Следует также отметить, что централизованный международный правопорядок, так же как и внутригосударственный правопорядок, не является панацеей от злоупотреблений правом на применение силы.

Глава 6. Система международного правосудия

 

Международное правосудие является относительно новым феноменом (если не рассматривать третейские суды, которые использовались еще в Древнем мире). На становление системы международного правосудия повлияли различные факторы: стремление к «вечному миру», опыт мировых войн, деятельность международных организаций, универсализация международного права. Известный русский ученый Л.А. Камаровский отмечал: «Идея международного суда с течением веков отделилась от другой гораздо более древней и более широкой идеи мира. Призванная служить ей, она, однако, существенно отличается от нее своим юридическим основанием и практическими выводами. Ее никак нельзя считать только одним из видоизменений проектов вечного мира, хотя весьма многие писатели впадают в эту немаловажную ошибку. В этих проектах она берет свое начало, но по своей внутренней природе, в силу присущего ей юридического принципа и по всему своему дальнейшему направлению она принимает самостоятельный характер. Не мир само по себе или во что бы то ни стало, но мир, юридически организованный и обеспеченный, - ее идеал. Только по своей конечной цели, как и в начале, обе эти идеи, можно допустить, призваны слиться в одну – высшего и гармоничного порядка человеческой жизни на всех ее ступенях, - но это не лишает идею международного суда ее самостоятельности».[1]

Становление системы международного правосудия началось с активизации деятельности международных третейских судов во второй половине XIX в.; большое значение имел арбитраж по делу «Алабамы». Следующим важным шагом стало учреждение в 1899 г. Постоянной палаты третейского суда. Наконец, Статут Лиги Наций, являющийся частью Версальского мирного договора 1919 г., предусмотрел создание Постоянной палаты международного правосудия – первого постоянного международного суда. Следующим этапом в развитии системы международного правосудия стал период после окончания второй мировой войны, когда были созданы Нюрнбергский и Токийский военные трибуналы, Международный суд ООН, Европейский суд по правам человека. Деятельность первых международных судов оказалась весьма эффективной; таким образом, плодотворность идеи международного правосудия была обоснована эмпирическим путем. В настоящее время международные суды являются фундаментальным элементом международного правопорядка, а их решения – важнейшим фактором развития международного права.

Схематически система международного правосудия выглядит следующим образом:

СУДЫ, РАССМАТРИВАЮЩИЕ СПОРЫ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВАМИ:

• Универсальные суды: Международный суд ООН; Международный трибунал по морскому праву;
• Региональные суды: Экономический суд СНГ; Суд Европейских сообществ; Суд Общего рынка Восточной и Южной Африки; Центральноамериканский суд; Карибский суд; Суд Андского Сообщества;
• Третейские суды: Постоянная палата третейского суда; третейские суды  ad hoc.

СУДЫ, РАССМАТРИВАЮЩИЕ СПОРЫ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВАМИ И ЧАСТНЫМИ ЛИЦАМИ:

• Суды по правам человека: Европейский суд по правам человека; Межамериканский суд по правам человека; Африканский суд по правам человека и народов;
• Уголовные суды и трибуналы: Нюрнбергский трибунал (Международный военный трибунал для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси); Токийский трибунал (Международный военный трибунал для Дальнего Востока); Трибунал по Югославии; Трибунал по Руанде; Международный уголовный суд;
• Административные трибуналы: Административный трибунал ООН; Административный трибунал ЮНЕСКО;
• Третейские суды: Международный центр по урегулированию инвестиционных споров; третейские суды  ad hoc.

Отношение РФ к международным судам является более благожелательным. Во-первых, 10 февраля 1989 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «О снятии сделанных ранее оговорок СССР о непризнании обязательной юрисдикции Международного Суда ООН по спорам о толковании и применении ряда международных договоров». Во-вторых, РФ признала юрисдикцию Европейского суда по правам человека, Экономического суда СНГ и Международного трибунала по морскому праву. Международные суды рассматривают и, скорее всего, еще будут рассматривать споры с участием РФ.

Иллюстрацией может служить дело «Томимару» («Tomimaru»), решение по которому было вынесено Международным трибуналом по морскому праву 6 августа 2007 г. 28 декабря 2006 г. Суд г. Петропавловска-Камчатского вынес решение о конфискации японского рыболовного судна, задержанного за нарушение российского законодательства о рыбной ловле в исключительной экономической зоне. Камчатский областной суд и Верховный суд РФ оставили данное решение в силе. Япония сочла, что РФ не выполнила предписания п. 2 ст. 73 Конвенции по морскому праву 1982 г. («Арестованное судно и его экипаж освобождаются незамедлительно после предоставления разумного залога или другого обеспечения») и обратилась в Международный трибунал по морскому праву. Ссылаясь на п. 3 ст. 292 Конвенции 1982 г., РФ заявила, что дело уже рассмотрено по существу в надлежащем национальном органе, решение вступило в силу и исполнено, - следовательно, заявление Японии является беспредметным, а Трибунал не обладает компетенцией по его рассмотрению. Трибунал указал, что конфискация не должна нарушать баланс интересов государства флага и прибрежного государства, установленных в Конвенции. Решение о конфискации не должно приниматься, если это влечет лишение собственника судна доступа к внутригосударственным средствам защиты или препятствует использованию государством флага процедуры незамедлительного освобождения. Кроме того, такое решение не должно приниматься при помощи процедур, противоречащих нормам международного права. В частности, конфискационные меры, принятые с неоправданной спешкой, могут быть расценены как несовместимые со ст. 292. Трибунал подчеркнул, что государство флага само определяет, в какой момент ему реагировать, и отметил необходимость оперативных действий собственника судна и государства флага, направленных на исчерпание внутренних средств защиты либо на использование процедуры незамедлительного освобождения. Трибунал счел, что он вправе исследовать заявление о незамедлительном освобождении во время рассмотрения дела судами государства, осуществившего задержание. Однако в данном случае Верховный суд РФ завершил рассмотрение данного дела. По мнению Трибунала, в этих обстоятельствах решение о незамедлительном освобождении противоречило бы решению об окончании внутригосударственного рассмотрения дела и представляло бы собой вмешательство во внутреннюю компетенцию, противоречащее п. 3 ст. 292 Конвенции.  На этом основании Трибунал признал заявление Японии беспредметным. Грамотная юридическая позиция, занятая российской стороной, позволила добиться вынесения решения в пользу РФ.

Еще в 1881 г. в России была опубликована обстоятельная работа Л.А. Камаровского «О международном суде». Традиция исследования проблем международного правосудия должна быть продолжена. Международные суды и их решения должны быть предметом постоянного внимания со стороны ученых и политиков. В противном случае наука будет лишена эмпирического материала, необходимого для построения серьезных концепций, а внешняя политика – мощных инструментов защиты интересов государства и его граждан. Очень важной задачей является обеспечение перевода решений международных судов на русский язык.[1]

 

 

---

[1] В настоящее время эта работа выполняется благодаря усилиям отдельных энтузиастов. См.: статьи И.В. Рачкова в журнале «Международное публичное и частное право»; Вылегжанин А.Н. Решения Международного суда ООН по спорам о разграничении морских пространств. М., 2004; Толстых В.Л. Международное право: практика применения. Консультативные заключения Международного суда ООН. М., 2004.

---

[1] Камаровский Л.А. О международном суде. М., 2007. С. 232-233.

 

В работе рассмотрены тенденции развития международного права, которые автор полагает ключевыми. Перенесение методов футурологии в область международного права может оказаться весьма интересным и полезным. Любое право, в том числе и международное, представляет собой образ будущего, поскольку оно направлено на регулирование еще не возникших отношений. В то же время, какими бы ни были сценарии будущего, основа международного права, т.е. идея мира и порядка, должна оставаться неизменной.